Журнальный мир

Валентин Самуилович Скотников, 1931 г. р. — участник Великой Отечественной войны. С его слов волонтером проекта записана история Валентина Самуиловича.

К началу войны мне было уже десять лет, поэтому многие события в памяти сохранились. Перед войной наша семья жила при санатории в Подольском районе Московской области. Когда началась война, в санатории был организован военный госпиталь. Моего отца оставили при госпитале служащим.

Начали поступать раненые. При приближении немцев к Москве наш район попал в прифронтовую зону. На клубничном поле была развернута зенитная батарея для прикрытия госпиталя. Тогда уже и мы, дети, поняли, что необходимо помогать взрослым бороться с врагом.

Появились молодые люди, которые занимались подготовкой партизанских отрядов, хотя, по современным сведениям, ими стали заниматься значительно позже. Эти же ребята проводили с нами занятия: инструктировали, как действовать при появлении диверсантов, обучали сбору фашистских листовок. Одну такую листовку я нашел в лесу, в ней было написано: «Дамочки, не ройте ваши ямочки, придут наши таночки, зароют ваши ямочки», а на другой стороне был пропуск за линию фронта. Такие листовки надо было уничтожать. Мы постоянно наблюдали за небом. Если самолеты сбрасывали на парашюте какой-нибудь груз, мы сообщали в штаб, куда он упал, и уже взрослые шли туда разбираться. В качестве помощи фронту нас задействовали и для сбора колосьев ржи. За сданный урожай детям выдавали поощрения в виде пастилы и конфет. Вкус той пастилы я помню даже сейчас!

Наш госпиталь функционировал до момента разгрома фашистов под Москвой. После того, как немцев отогнали от Москвы, госпиталь передислоцировали в сам город. Отец уехал с госпиталем, а мы с мамой остались. Нам приходилось добывать пропитание в колхозе на подработках. Помню, как ходили весной после схода снега по полям и собирали белый перемерзший картофель – вернее, остатки картофеля, то есть крахмал. Из него пекли лепешки. Многие взрослые после разгрома немцев ходили на бывшую линию фронта, а это около пятнадцати километров, за конским мясом.

Потом маму укусил малярийный комар, у нее возникли осложнения и она впала в малярийную кому. Ближе к осени 1941 года мама умерла. Приехал отец, похоронили маму. А потом, так как отец все время находился при госпитале и не мог мной заниматься, он сдал меня в детский приемник. Я был направлен в детский дом в город Глазов Удмуртской ССР для детей от девяти до тринадцати лет.

В детском доме жизнь регламентировалась распорядком дня. Подъем, завтрак, работа, обед, учеба, ужин да свободное время, примерно так. В моей памяти осталось, очень заботливое отношение к нам, воспитанникам. Обслуживающий персонал — в основном женщины пожилого возраста. Из мужчин — лишь завхоз. Он был инвалидом. Директриса была женщиной очень строгой, требовательной и честной. Однажды на меня был сделан ложный донос, и я попал в наш детдомовский карцер. От обвинений я отказывался, вину не признавал. Так директриса все разузнала, сама во всем разобралась и вызволила меня оттуда, да потом у меня еще и прощения попросила! И это было нормально для тех времен.

В холодное время года отопление в детдоме было печное. Вся забота о распиловке и колке дров лежала на нас, мальчиках. Девочки занимались уборкой помещений. Детдомовцев кормили скудно, война как-никак, каждому было положено четыреста граммов хлеба. Мы всегда были голодные. Многие добывали себе дополнительное питание на стороне, в том числе и на рынке. Однажды детдому были предъявлены претензии о безобразиях детдомовцев. Эту проблему решили путем выделения нам земельного участка под огород.

Теперь по весне весь «личный состав» трудился на огороде. Под руководством взрослых мы вспахали грядки и посадили на них овощи: капусту, морковку, свеклу, брюкву (калягу), турнепс, картошку, лук. За всеми овощами были распределены бригады, каждая следила за урожаем. Мы пололи, поливали, удобряли. Осенью на сборке урожая мы были удивлены своими достижениями. Таких размеров плоды брюквы и турнепса я не видел в своей жизни больше нигде! Ни на рынках, ни в магазинах, нигде! Попытка вырастить такие овощи на своем приусадебном участке также не увенчалась успехом. Свой грандиозный урожай мы отведали прямо на своих грядках, конечно, с разрешения директрисы. Потом сделали овощные заготовки на зиму, а часть овощей отправили в военный госпиталь.

Воспитанники перестали бегать на рынок, отношения с городом наладились. О достижениях детдомовцев в сельском хозяйстве узнала и администрация города, эту сенсацию даже осветили по местному радио.

Учились мы в гражданской школе. Учебники были, но тетрадей не было. Писали мы на брошюрах, в блокнотах-агитаторах, между строк. Занятия проводились по вечерам. Помню, как знакомились с подвигом Зои Космодемьянской. Очерк почему-то назывался «Таня». На рисунке была изображена полуголая девушка, опутанная колючей проволокой и стоящая на снегу на фоне виселицы в окружении фашистов…

После занятий мальчишек обучали сапожному ремеслу: учились готовить дратву, шить кожаные тапочки, подшивать валенки. В конце обучения каждый должен был уметь шить мужские и женские сапоги.

Постепенно жизнь налаживалась, мы научились преодолевать трудности первого военного года. Детдомовцы выступали с концертами в госпиталях, летом ездили в колхоз и ходили на речку собирать черную смородину, весной ходили в поля собирать головки пестиков, из которых пекли потом оладьи. Больше всех мне запомнилась традиция разыгрывать горбушку белого хлеба: дело в том, что хлеб в военное время в детдомах делился строго по весу, а горбушка по величине была примерно в два раза больше, да и вкуснее. Поэтому раздатчик указывал на пайку, а отвернувшийся от всех называл имя, кому эту пайку отдать.

В 1944 году моя детдомовская жизнь закончилась в связи с поступлением в Казанское Суворовское военное училище. Мне предложили и я согласился, хотя не знал, что это такое. Единственное имя, связанное с детдомом, которое мне запомнилось — это Мария Осиповна: она и доставляла меня в Казанское училище. Я сдал вступительные экзамены, прошел комиссию по состоянию здоровья и был зачислен в четвертую роту, в которой проучился восемь лет.

В училище я и встретил День Победы! Вообще, по праздникам наше училище, в полном составе от начальника училища до суворовца, совершало прогулку под музыку оркестра по городу. Вот и в этот особенно торжественный день после завтрака нас сначала построили перед училищем, начальник училища генерал-майор Болознев поздравил всех с праздником Великой Победы, нам выдали по горбатой плитке мексиканского шоколада и мы пошли по обычному маршруту. Заслышав музыку оркестра, горожане моментально заполняли улицы, где проходили суворовцы. В этот день на улицах творилось что-то невообразимое! Народ ликовал: конец всемирной мясорубки! Но только со временем мы в полной мере осознали события Второй Мировой, а для нас — Великой Отечественной войны.