Жизни я пока что нужен

Жизни я пока что нужен

ЛИРИКА

 

Тревога дышит у виска,

Как холодны её реченья:

«Мамоны сытые войска

Теснят поэтов ополченье.

 

Теснят… Какого же рожна

Ты с лирикою водишь шашни?

Нужна «Священная война»,

С которой в бой идти не страшно!

 

А лирика в речах нежна, —

Но что мне делать с этим пылом?»

И всё же лирика нужна —

Как «Жди меня…» в окопе стылом.

 

Пусть бой другой, и век другой,

Но греет сердце

ставший песней,

Теснящий темноту огонь,

Что бился там, в печурке тесной.

 

 

***

 

Стали вдруг клятвы не долгу верны — долгам,

Блюду фуршетному с голубой каёмкой.

Стали пророчества прилипать к деньгам,

Будто в столовке локти к сырой клеёнке.

 

Только клеёнка что: тряпкой её протри —

Чистая, и блестит, как не блестела снову.

А деловые люди — ты посмотри! —

Вдруг с нефтяной трубы — да потянулись к слову…

 

Им надоело в шампанском девиц купать,

В списке толкаться любимых детишек «Форбса».

Стали ребята стишки кропать;

Вы-то, конечно, подумали: так, для форса.

 

Но ведь не зря, не зря им шелестит листва:

Осенью — как наличка, а по весне — безналом.

Это о них теперь: «Говорит Москва!»

И — шепоток стыдливенький по журналам:

 

«Слог бы чуть выправить… А по судьбе —

Честное пионерское, нашенский он, в натуре!»

Прямо хоть рубрику открывай: «Литература — трубе».

Или: «Труба — литературе…»

 

 

***

 

Эта боль, эта быль: то диван, то кровать,

За окном — головою качающий клён…

Запрещаю себе по себе тосковать,

По себе — но иных, миновавших времён.

 

Разгоняю к глазам подступившую хмурь,

А она мне так вежливо: «Надо ли? Вы ж

Не волшебник…».

Ругаюсь: «Гляделки зажмурь,

Рифмоплёт малахольный! И внемли, и виждь».

 

И стоит посреди разорённых времён

(Я его рассмотрел хорошо в этот раз!)

Не над мусорным баком склонившийся клён —

В край обрыва корнями вцепившийся вяз…

 

 

ПОЗЁМКИ

 

Лью позёмки. Недоля такая:

В чистом поле, что с небом слилось,

Все сквозь пальцы они утекают

Растерявшихся лесополос…

 

А другие… Всегда было жаль мне

Тех, кто снегом текучим не стыл,

Не дрожал — всё в избе с прилежаньем

Оловянных солдатиков лил.

 

 

***

 

Не мучьтесь, не ходите к бабке:

Всё, чему быть, давно сбылось.

Я нужен этой мятой папке,

Листкам, где строки вкривь и вкось.

 

Был сбит взрывной волной, контужен,

Когда страна пошла под снос.

И — только этой папке нужен…

Но разве меньше будет спрос

 

С меня — за почерка изломы,

Слов ротозейных толчею?

За то, что холоду сквозному

Страниц тревогу отдаю;

 

Что — кодлой битый, кривдой клятый —

Порою долго так молчу,

Как будто бы от папки мятой

Той — отодвинуться хочу…

 

 

НОЧНОЕ

 

Промелькнули окна и дворы…

Будто в чумовом эксперименте,

Наугад летят ветвей миры

Мимо фар, прилипших к серой ленте.

 

Не скрываясь больше, не таясь,

Не дрожа подлеском по-косульи —

И, пчелами дикими роясь,

Жалят сны, забившиеся в ульи!

 

 

***

 

Необходимы нам позарез —

Нет, не наплывы нелепых поэз,

Нет, не лесов изведённых тома —

Ветка, что к сердцу прижмётся сама.

 

Та, что, ещё не коснувшись листвой,

Стуку сердечному выдохнет: «Свой…»,

В мире, что стыло глядит и темно,

Тронет листвой, облетевшей давно…

 

 

***

 

Во дворе столпились лужи,

Что не может окрылять.

Жизни я пока что нужен —

С внучкой за руку гулять.

 

И ответить без запинки

На вопрос, что весь дрожит —

Могут новые ботинки

С лужей новенькой дружить?!

 

 

***

 

Не огороды, а — фронты,

И стёжки — стражею граничною…

А дальше — вербы да кусты —

Речной роднёй, гурьбой привычною.

 

Глядишь — теснее нет родни;

Глядишь — в июльском зное плавая,

Листвой сливаются они,

Текут в глаза зелёной лавою!

 

Но в некий миг увидишь ты —

Судьбой, ослабшими глазами ли —

От верб отпрянули кусты,

Кусты отпрянули и — замерли…

 

 

***

 

Стих мой разве кто неволит?

Он и сам свой знает лад.

Должен быть застёгнут ворот,

Если строиться велят!

 

Ведь на чистом, ведь на белом

Станет слово — на краю…

Потому-то, первым делом:

«Разговорчики в строю!»

 

Подтянуться, выше ростом

Стать — и быть таким, и быть!

И шагнуть — запомнить просто —

Чтобы сердца шаг не сбить.

 

 

КАК БЫ…

 

Не киношка — жизни кадры,

Где родное на кону:

Русский?

Как бы…

Смелый?

Как бы…

Добрый?

Как бы… это… ну…

Олигархи и мажоры,

Государевы мужи,

Дети тех мужей и жёны —

Как бы…

Кто же мы, скажи?

Песня, стёртая попсою?

Шавок ряженых тусня?

Зря даём поблажки сору,

Что жирует, речь тесня!

Гром не грянул — и креститься

Нам покуда ни к чему?

Нас отловит та частица

Всех потом — по одному.

Нет, свинцом очей не смерит,

Привечая как вражин.

Просто после — станет перед

Молчаливым словом «жил…».

 

 

ВЕЧЕР ВСТРЕЧИ

 

Сойдутся мальчики и девочки —

Не здесь, а рядышком, вон там,

Где век назад бросали денежку,

Гурьбой одну бросали денежку

В кипящий брызгами фонтан!

 

Где дружно мучили капризами

Рассвет, что от фонтана влёк:

Пусть не шампанского, но — с брызгами!

И мне, и мне того же — с брызгами!

И с пробкой, бьющей в потолок!

 

Суровый век, с тоской и скукою,

Их в брызгах из виду терял…

А пульс, как рация, выстукивал,

Всё что-то сбивчиво выстукивал —

И замирал, и замирал!

 

Жизнь сыпала тире и точками —

И сердце всё перевело:

Как брызги те стирать платочками,

Бедой набухшими платочками

Со щёк бывает тяжело…

 

Сквозь годы молодости денежка —

Гляди! — всё светится… Хоть лезь!

Сегодня мальчики и девочки,

Седые мальчики и девочки

Друг с другом встретятся — не здесь.

 

 

ОКТЯБРЬСКИЕ РИФМЫ

 

Тени деревьев стоят, не лежат,

А вот деревьям — к земле бы прижаться…

Рифмы уже не в кружок ворожат —

Вместе словам помогают держаться.

 

Могут и пнуть те слова, и ругнуть, —

Если их жизнь поглядит, как чужая.

А по ночам холодят мою грудь,

Настежь раскрытую, — не выстужая.

 

 

ПРЕДЗИМНЕЕ

 

Жар дальних встреч, прощаний горький ком…

И свет в окне, и неостывший дом…

А есть ли то, что держит сердце крепче?

Продутый берег… Может быть, о том

Шуга тревоге камышовой шепчет?

 

В преддверье стуж и на исходе дня,

Быть может, этот шёпот — для меня?

И, сердце сжавший, лишь умом не понят?

И битый лёд, толкаясь и клоня

Камыш — не только камышинку клонит…

 

Но, разглядев и в старике седом

Мои черты, камыш, клонимый льдом, —

У самой кромки немоты, у края, —

Шуге перечит, по слогам, с трудом

Порывистое слово подбирая…