Журнальный мир

* * *

Нет, мудрые колхи, далёким соседям на горе,

Не шли на разбой через синее море.

Напротив, седую морскую дорогу

Враги пропахали к родному порогу.

И часто над родиной горн боевой

Тревогу трубил, заглушая прибой.

Волнами омыты далёкие виды,

Где в воздухе плыли знамёна Колхиды.

И жены, соткавшие эти знамёна,

Детей прижимая, глядели безмолвно.

С истлевшего знамени через века

И солнце сияет, и машет рука!

Знамёна несли по великому кругу

Два огненных образа: солнце и руку…

Перевёл Ю. Кузнецов

ПО ВОЛЕ БОЖЬЕЙ

Из поэмы «Звезда рассвета»

О, храмы наши, в вас – душа моя!

Уже столетья ваша слава длится!

Скрепили вы Истории края,

Вы сами – Слова Божьего частица.

Вы – честь пути, который был велик,

Вы – образы страны, чья вереница

Отчизны цельный созидает лик.

В Абхазии, куда ты ни пойдёшь,

Увидишь храмы древние, что всё ж

Здесь устояли под смертельным валом…

И каждый так по-своему хорош

Дом Господа,

Будь он большим иль малым.

По воле Божьей строились они…

Тут было Богородицы желанье,

Андрея Первозванного призванье

И Симона возвышенное тщанье,

И Матфия моленье в оны дни.

Их именем звонят колокола,

Молящиеся плачут в умиленье,

Дым ладана и веянье тепла

Восходят к Богу,

В горние селенья.

И стар, и млад с большой душевной силой

Здесь произносит: «Господи, спаси!»

И раздаётся: «Господи, помилуй!»

И возлетает к сущим в небеси.

И, как в глубокой древности, сегодня

Нам свет даруют все Дома Господни.

И в память павших за Отчизну жгут

Бесчисленные свечи там и тут.

Абхазия, на бой твои сыны

Шли с Богом, гордой участи достойны.

Они твердили: «Бог есть у Апсны!»

Он осеняет праведные войны…

И души их витают здесь незримо

В сиянии средь ладанного дыма.

– Под сонмом этих душ, душа моя,

И ты витай! Пусть льётся лития!..¹

Родители, коль живы, ставят свечи,

Молясь, мечтая о загробной встрече.

Блажен идущий по дороге в храм!

Бессилен дьявол, если сам ты прям.

Дорога в храм – путь любящих сердец,

Конечно, там любовь и ждёт венец,

Влюблённым радость светлую даруя,

И благодарно грянет: «Аллилуйя!»

Любовь – есть то, что в жизни держит нас,

Мир без неё поблёк бы и угас.

Она казнит и требует усилья,

И мучает, и нам дарует крылья.

Постигни нрав и выучи язык

Любви, чей дар бесценен и велик!

Ведь золото, богатство – всё тщета!

В любви – восторг немеркнущего света,

И без неё была бы жизнь пуста…

Душа моя, давно ты знаешь это!

Любовь и в отдалении сильна,

Не знает расстояния она,

Преград не терпит, смерти не боится,

Как дерево, растёт и ввысь стремится…

Его лишь крепче корни, что ни год,

Оно, и умирая, зацветёт.

Он и Она, вы здесь всего важней,

И жизнь, и этот день принадлежат вам.

Вы – в мире гости, но в потоке дней

Святую верность сохраните клятвам!

…Ты ей на палец перстень золотой

Надень любовно, рядом с ней постой!

Семью создайте и детей родите,

И Божью милость этим заслужите!

Родные храмы, вас я в сердце нёс,

Под вашей кровлей столько пролил слёз!

Те слёзы – по Елене светлоликой,

Что мне была отрадою великой.

По ней всё плачет, вечно горяча,

Не гаснет мной зажжённая свеча.

И свечи за родителей я ставлю,

Их имена твержу, их подвиг славлю,

О счастии молюсь детей своих,

О здравии всех близких и родных,

О том, чтобы мечтания сбылись….

Здесь от стены, подобна звукоряду,

Молитва эхом возлетает ввысь.

– О, храмы, мне дающие отраду,

Надежду возвращающие мне,

Молюсь за вас в могучей тишине!

Перевела Н. Ванханен

Апсны

Мать – одна. И народ один.

Две любви, что сияют вместе.

Им обоим отдам, как сын,

Безраздельно и жизнь, и песню.

Мал мой край, но родина – нет!

Не бывает родины малой…

Что сказать позабывшим свет

Той, что их на руках качала?

Ты одна у меня, Апсны,

Я тобою взращён и вскормлен,

Каждым вздохом твоей волны,

Каждым стеблем твоим и корнем.

Ты, как сказка, полна чудес.

Разве горы твои – не чудо?

Этот вечнозелёный лес,

Эти травы твои – откуда?

Твои реки узнаешь в глаза!

Твои люди, как реки, бурны,

И завидуют все небеса

Твоим – пламенным и лазурным!

Не в тебя ли влюбился бог?!

На щеках твоих – краски моря,

И летит на них холодок

От садов, покрывающих взгорья.

Ты – ларец моих тайн, Апсны,

Ты – мой мир огромный, Апсны.

Только здесь я увидел, здесь:

Всходит солнце, подобно чуду…

Продолжай же расти и цвесть,

И покуда ты есть, я – буду.

Перевёл А. Передреев

* * *

Я люблю твой нрав, Кодор,

К морю мчишь во весь опор,

С самого себя смывая

Зимней спячки всякий вздор.

Лес в сверкании обнов.

Свежесть мокрая стволов,

Сумасшедшая кукушка

Мне кукует сто годов.

Облака на синеве,

Одуванчики в траве…

Что-то странно отдаётся

Сладким звоном в голове.

Я с лопатой в огород,

Сладок труд и сладок пот,

Семена стучат в плетёнке,

Солнце спину мне печёт.

Так играй, Кодор, играй,

Пенься, лейся через край,

Зимний мусор бурелома

С самого себя смывай.

У весны без берегов

Нет конца в конце концов,

Клювом в клюв, как губы в губы,

Кормит ласточка птенцов.

Жеребёнок… Ну и вид!

Опрокинувшись, лежит,

И сучит, сучит ногами,

Точно по небу бежит.

Лес в сиреневом дыму…

Что со мною, не пойму,

Серебрящееся имя

Не открою никому.

Так играй, играй, Кодор,

Мчи в распахнутый простор,

Голубеющее небо

Голубит отроги гор.

Перевёл Ф. Искандер

ОСЕНЬ В АБХАЗИИ

Край мой! Древняя родина

Виноградной лозы,

Солнцу единокровная

Матерь-земля Апсны.

Время готовит корзины,

Время давить виноград,

Время наполнить кувшины,

Что под землёю стоят.

Полные солнечной крови,

Крупные, словно дрозды,

Свесились тёмные грозди –

Дети могучей лозы.

Девушка! Длинные косы

Очень подходят тебе.

Девушка! Щедрые лозы –

Это к счастливой судьбе.

Юноша! Рви эти гроздья,

К свадьбе вина припаси,

Благословенного гостя

Осенью в дом пригласи.

Сбор винограда в родимом краю

Как возвращение в юность мою!

Шепчутся листья, волнуясь:

Сверстников надо созвать,

Вспомнить недавнюю юность,

Зрелости словом воздать.

Падают гроздья в амцвишу,

И, как отпущенный лук,

Ветвь подымается выше

И распрямляется вдруг.

Как возвращение в юность мою

Сбор винограда в родимом краю!

Перевёл С. Куняев

ПРОЩАНИЕ

Абхазские мужчины не оплакивают своих жён

Душа настаивала: «Плачь!

Не сдерживай своих рыданий…»

«Молчи… Тоску поглубже спрячь…» –

Шептал обычай стародавний.

…Вчера – любимый человек, –

Вчера она скончалась в муке…

Глаза, закрытые навек,

Навеки сложенные руки…

Её схоронят через день,

Зароют послезавтра в землю…

Он под окном своим, как тень,

Стоит, ночной окутан темью.

…Он возвращается опять,

Бредёт, с душой осиротевшей…

Печалью тихою объят,

Народ сидит вокруг умершей.

И вот: встают по одному,

Глядеть в глаза его не смея,

И все уходят, чтоб ему

Наедине проститься с нею.

Её схоронят через день,

Зароют в землю послезавтра…

Толпа горюющих людей

Пойдёт за нею со слезами.

И он пойдет среди других…

Но не должны увидеть люди

Запретных слёз его мужских…

Не будет плакать он, не будет!

Но не сдержать ему тоски

Теперь, когда народ оставил.

Прикосновением руки

Он волосы её поправил.

Он в лоб её поцеловал,

Ещё как будто бы украдкой,

И вновь лицо своё склонял

Над этой страшною утратой.

Никто не видел, не слыхал,

Как он тогда над нею замер,

Как он лицо ей согревал

Своими жаркими слезами

… За ним – когда он выходил –

Её живой тянулся голос.

И шаг его тяжёлым был,

Всей тяжестью земли тяжёлым.

Перевёл А. Передреев

Форель и соловей

Форель влюбилась в соловья, –

Легенда есть такая.

И соловей, её любя,

Пел, горло разрывая.

Средь нависающих ветвей,

Роняя в воду звуки,

Пел над рекою соловей

Серебряной подруге.

В воде форель горит огнём,

А соловей в чащобе

Зовёт подругу над ручьём

В неистовом захлёбе.

И не смолкает эта трель

Любовного влеченья.

И, слушая её, форель

Стоит против теченья.

Форель плеснётся из волны,

Вспорхнёт певец в чащобе,

Но между ними две стены, –

Непроходимы обе.

Форель плеснётся из воды,

Чтобы прижаться к другу,

Вода и воздух – две среды,

Враждебные друг другу.

Сильнее счастья жаркий хмель

Любовного томленья,

Коль, слушая певца, форель

Стоит против теченья.

Перевёл Ф. Искандер

КОЛЫБЕЛЬ

Крыша в доме прохудилась,

Я взобрался на чердак.

Что-то слабо золотилось

Сквозь чердачный полумрак.

Очерк смутного предмета,

Хлам чердачный, канитель…

Господи, неужто это,

Я подумал, колыбель?

Словно кающийся грешник,

Вдруг увидевший алтарь,

Подымаю, как подсвечник,

Цилиндрический фонарь.

То ль игрушка великана,

То ли карлика дворец?

Колыбель моя, как странно, –

Узнаёшь? – я твой жилец.

Колыбель моя, как жалко,

Словно душу в эту гниль,

В эту рухлядь, в эту свалку

Зашвырнули, как утиль.

Или сам я неудачник,

Неуживчивый чудак,

То ли склочник, то ли злачник,

Разваливший свой очаг?

И с улыбкою кривою

Бормочу я, как во сне:

Видно, род мой сам собою

Должен кончиться на мне.

Видно, все мои ошибки

Перечислил сатана

И довёл до этой зыбки,

Как до первого звена.

Но за что казнить начало

В пыльном хламе чердака –

Колыбель, что колебала

Мамы лёгкая рука?

Перевёл Ф. Искандер

Смерть камня

Вы видели, как умирает камень?

В горах однажды, расшатав руками,

Большой валун я вытолкнул с обрыва,

Не знаю почему… Сперва лениво

Перевернулся он, как бы ворча.

Потом пошёл по склону, грохоча,

Быстрей, быстрей! Нелепым, грузным скоком,

То шлёпаясь плашмя, то зарываясь боком,

То рев, то стон, то болевые взвизги

Неслись по склону. Каменные брызги

Отщёлкивались, щёлкали, взлетали

И, отставая, прахом оседали.

Он мчался с рёвом окровавленного зверя,

Уже не в жизнь, в одно возмездье веря,

Крошилось тело – сыпалось, кололось,

И наконец остался только голос!

И тот замолк… Ни грохота, ни стона,

Зарылся и затих в кустах рододендрона.

Я дальше шёл и озирался поминутно

На глыбы, нависающие смутно.

Перевёл Ф. Искандер

КОНЬ НА ТРАВЕ

Весна открыла очи,

Поля травой оделись.

Проснулись в улье пчелы,

В пространство разлетелись.

Зелёные листочки

Раскрыла шелковица.

Как на бумаге точки,

На пашне бродят птицы.

Но лучшую картину

Я видел в чистом поле:

Конь упадал на спину,

Хмельной от вешней воли.

Он загребал ногами

Весенний синий воздух,

То вдруг сверкал глазами,

То, раздувая ноздри,

Тряс от восторга гривой,

Носился, озоруя,

Входил в речные струи

Походкою ленивой.

Перевёл С. Куняев

* * *

Я один по комнате хожу.

Выхода нигде не нахожу.

Остаётся мне в окно смотреть…

Обменял я золото на медь!

Не вернуть теперь мне лучших дней,

Не увидеть мне твоих очей.

Где-то крылья тихие замрут,

Где-то сердце слёзы обожгут…

Поступил с собой я как с врагом,

Знаю: всё, что видится в былом,

Будет мне безжалостно светить –

Мне ничем его не заслонить!

Не свети… Не надо… Не свети,

Не нашёл я верного пути.

Так своим сомненьям доверял,

Что тебя навеки потерял…

Я очнулся – листья не шумят,

Я очнулся – птицы не летят,

Я очнулся – тишина в садах…

Я очнулся – слёзы на щеках.

В небе тихо стало и темно,

Отблистали молнии давно!

…Я один по комнате хожу.

Выхода нигде не нахожу.

Слышен шорох пасмурного дня,

Холодеют руки у меня.

Остается мне в окно смотреть…

Променял я золото на медь!

Перевёл А. Передреев

ОБЛАКА

Играя, по небу плывут облака,

Их облик текучий рисует строка.

Платки пуховые по небу плывут,

За ними шагает усталый верблюд.

Вот девичьей шеи печальный изгиб,

Но что он напомнил? Зачем он возник?

Барашки на склонах небес разбрелись.

А раньше на склонах Кавказа паслись.

Воздушного замка угрюмые сны.

Обломки Великой абхазской стены.

Механик, я знаю жестокий твой трюк:

Ты стены обрушишь, но выключишь звук!

А вот великаны справляют пиры,

Багровым вином заливая шатры.

Вот облак и тучка в объятьях слились,

И молния страсти прорезала высь.

На строчку упавшая капля дождя

На скуку длиннот намекнула шутя.

Перевёл Ф. Искандер

ЗАВИСТЬ

Я размышляю:

Сколько же лет

Зависть живёт в миру,

Бродит,

Играя свою игру,

Тень наводя на свет.

Абраскилу

Завидовал бог,

Богу завидовал чёрт.

Сасрыкву

Не брали братья в поход,

А воин был – первый сорт!

Есть

В каждой земной семье

Тёща,

Сноха,

Свекровь…

Зависть

Шатается по земле,

Нам отравляя кровь.

Сердце

Ржавое у неё,

Нет улыбки в глазах…

Зависть –

Вечна,

Как бытие,

Мощен её размах.

Рядом со славой

Она живёт.

Рядом с богатством – она.

Шепчет,

Терзает,

Мучит,

Жжёт, –

Словом,

Всюду своё берёт,

Как говорят, сполна.

Какой от неё придумать щит?

Она и в огне не горит…

Сердце Сальери

Кровоточит,

Покамест Моцарт творит.

Перевёл С. Куняев

г. Сухум,
Абхазия