Волгой, Волгой, а потом Мологой…
Волгой, Волгой, а потом Мологой…
* * *
Даже неважно, с кем засыпать,
А просыпаться надо с любимым…
Палец о прялку уколешь опять –
Тысячелетья проносятся мимо.
Встречи-прощания материков.
Выдох и вдох мировых океанов.
Протуберанцы кровавых эпох
И содроганья душевных вулканов.
Что это, ежели не суета?..
На сквозняках безразличной вселенной
Гроб мой хрустальный парит, как мечта,
Самонадеянно самозабвенно.
Где ж королевич мой свет-Елисей?
Что ж он никак не вернётся из странствий?
Пусть поцелует меня поскорей:
«Дочка моя, Елисеевна, здравствуй!»
* * *
Здесь растут без всяких привилегий
Придорожной сорною травой
Россыпи приблудных аквилегий,
Принятых Россией на постой.
Здесь в дожде купается купена,
Предвкушая солнечный потоп.
И ромашки всходят белопенно,
Обживая фронтовой окоп.
Это всё она, моя Россия!
Это я, её родная дочь!
Кашки сами в руки попросились –
Их сорвать хотела – да невмочь!
Прикорнул к плечу татарник милый,
Даже не пытаясь уколоть…
…Эх, напрасно мама попросила
Доченьку картошку прополоть!
* * *
Пусть вы не торжество добра и света,
Как ни крути, вас не любить нельзя –
Сценичные циничные поэты.
Заклятые самарские друзья.
Ведь я была одной из вас когда-то.
Хотела б откреститься, да никак!
Разбойные запойные ребята,
Отечеством считавшие кабак.
Рассадин, Чепурных, Олег Портнягин…
Ах да, Сиротин! Как забыла я!
Немало вы попортили бумаги…
…И Семичев – особая статья.
Немало вы кровей моих попили
Вприхлёб с самарским пивом «Жигули».
Немало, как княжну, меня топили,
Но утопить в итоге не смогли!
Не утонула, породнилась с Волгой…
Она во мне свою признала дочь.
И с той поры – увы и слава богу! –
Ни помешать нельзя мне, ни помочь.
И разве я могла в вас не влюбиться,
Как ни крутили пальцем у виска,
Когда взлетали стра́нницы-страни́цы
И строфы-катастрофы в облака?
Когда, презрев досужие приметы
И больше не желая быть, как все,
И я взлетала с ними против ветра
По этой чёрной взлётной полосе?..
* * *
Жигулёвская вольница стонет: «Вернись!..»
Новгородская вольница чает: «Приди!..»
Это смех, это грех, это жесть, это жисть,
Это вольная воля в разверстой груди.
Заплутавшая в северном синем бору,
Целовавшая питерский гордый гранит,
Эта вольная воля звенит на ветру
И, шутя, обживает имперский зенит.
Что ей труб водосточных крикливая жесть
И слезливая жисть прошлогодних снегов?
Пьяный смех, свальный грех и бездарная месть
Тех, кто тщились стяжать себе званье врагов?
Что ж, попытка – не пытка, и где наша не
Пропадала, печалилась, пела, летала…
Я вернусь по весне… Я вернусь по весне –
Високосной весной – разве этого мало?
* * *
Здесь ещё чужая. Там уже чужая.
Полно!.. То потеря в жизни небольшая.
Ну-ка, ногу в стремя, в руки – удила.
Отродясь насильно милой не была.
Покури в сторонке, разлюбезный враг!
Бьёт копытом звонким звёздный аргамак.
И течёт дорога аж до самых звёзд
Вдоль реки Молога через млечный мост.
* * *
…И смотрят последние астры в саду,
На то, как топиться хожу я к пруду…
Диана Кан (из первой книги)
Заживём в кувшинковом раю,
Милый мальчик, всем другим на зависть…
…Бедный мальчик, баюшки-баю,
Я в реке живу, а не купаюсь…
Диана Кан (из второй книги)
В полуденном солнце сверкнув чешуёю,
Прощаюсь, прощаюсь, прощаюсь с тобою…
Диана Кан (из третьей книги)
О себе, о любви, о России
Мне расскажет русалка моя…
Евгений Семичев
Волгой, Волгой, а потом Мологой.
Из Мологи прямиком в Китьму…
Я слыла когда-то недотрогой –
Чушь, непостижимая уму.
Я слыла капризною русалкой,
Искусив блаженством и бедой
Невзначай поймавших на рыбалке
Ту, что назовут своей судьбой.
Все они вели себя, как дети.
Волокли русалку под венец.
Для добычи расставляли сети
И – добычей стали наконец!
Ох, жена – не сыщешь расчудесней! –
Разменяла жизнь на ерунду.
Всё поёт неведомые песни
Да топиться бегает к пруду.
Всякая лягуха ей – царевна.
Всякий лотос – чуть ли не жених!..
Ну а ты живи себе, как евнух!
Али не смирился, не привык?
…Не смирялись и не привыкали,
Становясь угрюмей и грустней…
И глаза их, полные печали,
Не забыть мне до скончанья дней.
Как с женой-русалкой ночи долги!..
В полнолунье не смыкая глаз
«Шла бы вниз по матушке, по Волге!» –
Думали, болезные, не раз.
Волжский взгляд русалий с поволокой
Тоже манит по теченью плыть…
Ведь к первоначальному истоку
Ничего уже не возвратить!
Почему же супротив теченья
Плыть извечно я обречена?..
Реки, речки, реченьки, реченья…
Не упомню ваши имена!
…Волгой, Волгой, а потом Мологой…
Да не всё ль равно, куда идти,
Если сам к себе придёшь в итоге?..
А другого, видно, нет пути.