«Над злаковым простором ойкумены…»
«Над злаковым простором ойкумены…»
На два берега
От Кирзы до Абрашино полной дугой
Стала радуга послепотопно.
Все проиграно. Жизни не будет другой.
Судна мера. А хмарь — хронотропна.
Иссякает талант, как в кринице вода,
И смеркается свет над заливом.
Угнетает одно, что нигде, никогда,
Никого ты не сделал счастливым.
Только мертвое эго и жажда побед,
Глупый миф о фальшивом величье!..
Где ответ? Бытия за пределом ответ —
В бестелесном обличье…
* * *
Серебрится с исподу малины листва
После ветра порыва…
Помни, помни, душа, теорему родства,
Вызнай ноту мотива
В партитуре пространства, где все еще жив
Голос твой одинокий.
Ничего, что становится время чужим
В окончанье дороги.
Все, что слышала кровь, не допеть никому,
Знать, тяни ноту эту…
Не вернуться зерном в материнскую тьму
По обратному следу.
Не забыть, не исправить и не повторить
Все, что сказано всуе.
Ни гетеру обнять, ни бамбук закурить
Не позволит Везувий.
Будет Розанов жив. Будет чай на столе.
И малина созреет.
И застынет календулы цвет в хрустале,
В темной жизни аллее.
* * *
Всему конец — не повод для печали.
В Чернобыле коровы одичали
И зубрами становятся быки.
Как боевой редут, чернеет стадо,
И этот строй ни с тыла, ни с фасада
Не разорвут разбойные клыки.
Да не потерпят жвачные урону,
Занявши круговую оборону
На Припяти пропащем берегу!
Радиактивно годы отгорели,
Сплотилась плоть и в одичалом теле
Хранит тепло в морозы и пургу…
И чудится — уже грядущей Ночью —
Стада оживших мамонтов затопчут
Тебя — бухгалтер или олигарх.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Над злаковым простором ойкумены,
Там, где руины, руны и дольмены,
Звезда Полынь растаяла в снегах.
Мартовский экспромт
Ходит по жести карниза
Голубь линялый,
Верха промежду и низа —
Птах осьмипалый.
Гулит, кружится, бормочет,
Зоб надувая,
По-жениховски топочет,
Не преставая!
И, коготками по цинку,
В танце оконном —
Искрами полдня-кварцита,
Дрязгом окольным —
Вновь торжествующе глупо
Любовещая…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мартом обветрены губы,
Зиму прощая.
* * *
Не въезжаю, хоть убей,
Чья шлея неправильна!..
Хода нет — ходи с бубей,
Эй!.. погибай, Украина!..
От страды семи скорбей
Радость в люк задраена.
Катит шарик скарабей —
Пропадай, Украина!..
А ты на правила забей —
Знаки и морали на…
Шлет доносы Кочубей:
За чертой Украина!
И пирог из отрубей,
И страна украдена…
Средь забвения зыбей —
Пробудись, Украина!
* * *
Фиалка — нега сумеречной мглы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Карниза зимнего
Синь заоконная…
Улыбка похвалы
Невыносимая.
Зима перевалила за хребет
Тьмы одиночества.
А ты цвети, цвети, покуда цвет,
Пока семь бед,
Пока ищу ответ
На бред пророчества…
* * *
В ногах — три тополя,
Береза в изголовье,
Да сосен, сосен строй.
Слова, что бережной,
Безропотной любовью
Диктуемы порой.
И то — лишь шепотом,
Под колыханье хвои,
В пуховом снега сне…
Здесь ноты памяти
сквозят
над головою,
Звуча как бы извне.
Едва лишь слышен
Долгий голос колоколен —
Мольбой о малых сих.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как много, Боже, птиц
В обители покоя —
Живых, живых, живых…