Осень в рощах
Осень в рощах
* * *
Золотые маковки церквей — это осень в рощах. Перепутье.
Дни стоят самих себя светлей, в птицах улетающих запутав
кроткие осенние дымки, краткие осинные пожары.
Тянутся туманами с реки утки под колючие Стожары.
Упадет, отслеженный стволом, селезень в леса — в рога оленьи,
словно солнце в тальник, в бурелом, за границы рыжей ойкумены.
Так тепло, что тишина двора кажется ладонью загрубелой.
И за этим всем придет пора сцен без склейки фильмы черно-белой.
* * *
стрижи гремучею змеей звенят на небе, но не страшно
так самый воздух одомашнен сквозной пернатою возней
и смотровое колесо возносит нас к седьмому небу
и я стихи читаю Фебу — спасибо, бог, за это все!
за это лето на дворе, погоду эту отпускную
за то, что я Тебя рисую в стихах, за то, что трафарет
судьбы вычерчивает нас с неизреченною любовью
стрижата — вскинутою бровью — дивятся кручам горних трасс
а я Тебе дивлюсь и чуду, как чуду, я дивлюсь Тебе
и притягательной судьбе, в которой был, и есть, и буду
звенят стрижи (так бьют посуду) в веселой ветреной божбе
* * *
Зима. Зима. Студеные деньки.
На горизонте мокрый снег маячит.
А ветра нет. Высокие дымки,
как мачты.
Куда ж нам плыть? Суровая тайга
хоронит след. И бытие, что битва.
Далекие мне снятся берега,
и плаванье — как тихая молитва.
* * *
невесомость, патина золотых стрекоз
паутинка гатчины, что метемпсихоз
облака над озером, и туманов дым
или над березами бледный серафим
улыбнется месяцем одному тебе
ветер вепрем бесится: быть беде
а не то — прояснится, и стоит одна
с четверга на пятницу тишина
греза
Вся Нева: и баржи, и Биржа подо льдом. Под сурдинку зимы
опускается ниже и ниже обводное облако тьмы.
Снег идет и идет, как пехота. Меркнет слава. Разводят мосты.
Поднимаются кони Клодта. Подле, Лавра, твой монастырь.
Весь столичный город в движеньи, словно вновь — девятнадцатый век.
Новостройки, дома, учрежденья ловят ртами (сле)тающий снег.
И мы тоже с тобой, как дети, ловим снег и летим во сне
в рукавичках вязанных этих на катке, на реке, на Неве.
утро над невой
Пойдемте: снег упал на землю,
забилась радуга в канале.
Вот Эос высекла из кремня
искру: дворы светлее стали.
А над Невою, как над Темзой,
стоят туманными ночами
светила — стылыми свечами
с печалью, словно с антитезой.
отрывок
как бумажный кораблик в весеннем ручье
продолжается жизнь. я никто и ничей
никогда из-под спуда весеннего льда
не проглянет на свет голубая вода
никогда не споют в сиротливой глуши
голубиные крылья глубокой души
и как все напевая лезгинку ручья
я останусь с тобой. но останусь молчать
* * *
красно-рыжие дни, и стоят под дождями леса
как в осеннем заказнике в кронах — и рысь, и лиса
мокрый ветер качает широкие ветви осин
я опять здесь живу, и полуночный мир выносим
даже больше: здесь можно сойти от восторга с ума
или дымное ложе постелет священный туман
в час, что звезды, как свечки, сияют вверху да в пруду
не остынь! не остынь! — я куда-то тебя поведу
мы другие, иные, мы словно фита или ять
нас никто не поймет, нас за лесом уже не поймать
в день, когда за моря запоздалая птица летит
я твой номер опять набираю, как этот петит
будь со мной, — ты со мной, если листья кружит петипа
в вертограде ветров, за забвением не улетай!
мелочь
я б желал, чтобы ветер меня расплескал:
чтоб ни слова, ни звука, ни всплеска.
трется судно в ночи о холодный причал,
шелестит на окне занавеска.
хорошо этим летом и быть, и любить
тех, кто сердце взаимно заполнил.
обещаю всю жизнь ради смерти забыть,
чтобы Бог нас на небе исполнил…
чтобы Бог нас на облаке вспомнил,
надо ливни и ливни пролить…
* * *
между вдохом и выдохом агнцу оставив надежду
между волком и выходом, между зиянием, между
говореньем, молчаньем — штрихом, оголенностью, нервом
п(р)оявляясь сквозь сон и, быть может, являясь шедевром
пролегла между нами разлука, разверзлась стихом
никогда, никому, ни к чему, ни за чем, ни о ком