Журнальный мир

(Вилли Р. Мельников, Штурман железнодорожного плавания. Поэзоландшафты неисправикинга. – Киев, Интерсервис, 2016. – 222 с.)

Невзирая на большую популярность Вилли Мельникова при жизни как человека с паранормальными способностями, вышла только первая книга его стихотворений. Поэт писал на клочках бумаги, щедро раздаривал свои «драконографии», и, вероятно, собрать все его тексты – задача непростая. В стихах Вилли, конечно, прежде всего – словотворец. «Я – неисправикинг, словообразоварвар, неукротигр, непредсказубр, ускользаяц, произволк, потрястреб и в чём-то – изящерица. Зодиак – сопротивлев. Склад ума – мультименталист. Социальное происхождение – творянин, но из разночтинцев. Национальность – идеец. Род занятий – вездельник».

Наверное, все люди, живущие на земле, в той или иной степени не похожи друг на друга. Но когда мы говорим о Вилли Мельникове, это непохожесть в квадрате, а то и в кубе. Мельников был человеком с удивительными способностями, открывшимися после тяжёлого ранения на войне. Осколок мины, случайно попавший ему в голову, воспламенил в нём Божий дар. Да так, что он сделался не инвалидом, а Моцартом космолингвистики! Конечно, для чего-то Господь оставил его жить на земле в то время, когда боевые товарищи погибли. И вложил в него дар языкознания. «И угль, пылающий огнём, во грудь отверстую водвинул», – вспоминается пушкинский «Пророк». Сам Вилли Мельников как-то обмолвился, что не он владеет языками, а, наоборот, языки владеют им. Нечто подобное говорил в своей Нобелевской лекции Бродский, с той лишь разницей, что у прославленного нобелиата речь шла об одном языке – русском, а у Вилли Мельникова счёт языков шёл уже на вторую сотню. Но и в своём родном русском языке, в авангардной поэзии, безусловно, Мельников оставил ярчайший след.

Гомерлин, Элюарагон

и Вознесенин!», –

зевнул котом из-под погон

жутнiкъ Катенин.

ПрисПущин флаг: рифмiть нет сил.

И, слог улучшив,

певец конФет не поступил

в литинстиТютчев!

СниМая-ковского поправ,

рвут на иконки

кордебалетопись приправ

для Евтушёнки.

Растаял Гумилёд, раскрыв

на зависть сутрам

Ахматадулинский надрыв

ОБЭРИУтром.

По пятиБальмонтной шкале

огнями Эльма

в разорВолошинской скале

жгут Коктебельма,

Вилли как-то рассказывал мне, что был лично знаком с Надеждой Яковлевной Мандельштам, а ещё – с такими известными в нашей культуре личностями, как Лиля Брик и Фаина Раневская. «Не может этого быть!» – возразите вы, намекая на юный возраст поэта (Надежда Мандельштам ушла из жизни в 1980 году, а Лиля Брик – и того раньше, в 1978). Я тоже долго не мог поверить, что Мережковский лично встречался с Достоевским. Тем не менее, это факт. Со всеми тремя этими почтенными женщинами юного Вилли познакомила его бабушка. Очевидно, это было годы его «октябряцанья комсомолотом по пионервам». Не исключено, что и стихотворение, посвящённое Осипу Мандельштаму, появилось у поэта благодаря встречам с Надеждой.

Осипу Мандельштаму

«Попробуйте меня от века оторвать –

ручаюсь вам: себе свернёте шею!».

Устав вино виною разбавлять,

Из луж шипучеглазых «Ив-Роше» пью.

Попробуйте на мне пронзённо выпасать

безглазерных прицелов наготочья:

их ствольно-нарезную гипностать

принять как краснотворное не прочь я!

Попробуйте меня подковой подкупить,

пробелам прописав прополоскачки,

преторианцев приторную прыть –

Нероновым нейронам (в счёт подачки!).

Заточено за-тучье. День шестой.

Исподнебестий, что так звал Енох, нет.

Попробуйте меня кормить капустотой –

пресыщий издевакуум издохнет.

Предчудствия – мои предотврачи.

Лечитесь, граф бесцеремонте-Кристо!

Мой дикобразум сном попробуй, помрачи,

сдав кубики на степень кругочиста!

Высокий обольститул ищет знать.

Сквозь смех колодца небо плачет сухо.

Попробуйте меня в двадцатый век вогнать –

ручаюсь вам: ему взорвёте брюхо!

Познакомившись с Вилли в одном из московских поэтических салонов, я с удивлением обнаружил сходство наших судеб. Меня тоже «шандарахнуло» в Афганистане – до потери сознания и зависания между жизнью и смертью. И тоже очевидцы этого события твердили о «втором рождении». Очевидно, такому рождению предшествует «непорочное зачатие» – человек рождается сам из себя, подобно тому, как Афина Паллада родилась из головы Зевса. Из войны вообще сложно выйти таким же, каким вошёл. И большая удача – выйти не с чувством вины, а с чувством миссии. Это устремляет последующую жизнь не назад, а вперёд. Внебрачный ребёнок войны, Вилли Мельников вынес из огня полезную для жизни мысль, что, раз ему посчастливилось выжить, значит, это кому-то нужно. Так зажглась его звезда. Именно тогда и открылся у него космический канал лингвоведения.

Грёзно-горек на горе Кармель

Недозревший плод самообманго…

Посадил ковчег на кара-мель

Капитан второго бумеранга.

Раздробилье неделишных глав, –

И строй(цели)бат – почти у цели;

И в утопке не горит фри-лав,

Если маки рвал Маккиавелли.

Год кобылы любит ход конём,

Ветербург – надменная Коломна.

…Что в гостеприимени моём,

Раз пророчеств отчество бездомно?

И на озаревности скачок

Подсознахарь не даёт отсрочки.

В оболочке радужной – зрачок;

Радуга ж не знает оболочки.

Извержерло вырвало слегка

Пики из-под облачной опеки…

Эпизодчий строит на века

Плоско-пластилиновые мекки.

Казалось бы, сколько ты знаешь языков, столько раз ты человек. Правда, сам Вилли признавался, что далеко не все языки постоянно находятся у него в «активном» состоянии. И всё-таки сколько нужно прожить жизней, чтобы реализовать себя хотя бы в десятке языков? Написать стихи на исчезающем языке, стать «народным поэтом» народа, о котором все давно забыли. Но Вилли Мельников интересен нам прежде всего как человек-ВОЗМОЖНОСТЬ. Бог не случайно смешал языки. Потому что у каждого языка есть свои козыри. В этом убеждает нас опыт такого космолингвиста, как Вилли Мельников. Сын гармонии, Вилли приветствовал цветущую сложность многомирья. Это его среда обитания, в которой он себя чувствовал как рыба в воде. Безусловно, его корни, как писателя, следует искать среди обэриутов и Велимира Хлебникова. Хлебников первым заговорил на поэтичном, но непонятном непосвящённым языке: «Бобэоби пелись губы, / Вээоми пелись взоры, / Пиээо пелись брови, / Лиэээй – пелся облик, / Гзи-гзи-гзэо пелась цепь. / Так на холсте каких-то соответствий / Вне протяжения жило Лицо». Вилли Мельников, несомненно, наследник по прямой «председателя земного шара».

Далеко не всякая новорождевочка

вырастает заглядевушкой,

становится головокруженщиной,

доживает до неувядамы

и достигает мудрости улыбабушки!..

Когда Вилли Мельников, грохочущий чужеземной дикцией, начинал читать стихи, написанные на исчезнувших языках, словно бы воскресали страницы древних скандинавских эпосов. Наверное, Велимиру такое и не снилось. Было достаточно много случаев по всему миру, когда после удара молнией или другого стресса, связанного с опасностью для жизни, люди начинали говорить на неизвестных им ранее языках. Но чтобы человек заговорил сразу на сотне языков – такого точно не было. Я достаточно скептично отношусь к знанию диалектов английского или немецкого языков. Но что касается воскрешения ушедших от нас языков, это действительно впечатляет. Представляете, народ уже давно вымер, а его образная речь носится где-то в космосе и транслируется эзотерическими каналами связи! Это как свет далёкой звезды, которая давно погасла. Звезды уже нет, а её свет дошёл до нас только сейчас, через миллионы световых лет.

Чтобы пробраться к себе настоящему,

мне пришлось

срезать острия пиков ещё не родившихся гор

и сделать из них отвар целебный, чтобы

напоить так и не созревшие глубины,

дабы излечить эти глубины

от возможности захлебнуться

в самих себе.

Чтобы пробраться к себе настоящему,

мне пришлось

приручить глубоководных птиц, которые

настолько излетали собственные крылья,

что обменяли их на плавники,

воспринимая занебесное безвоздушье

как глубину давным-давно высохшего озера.

Чтобы пробраться к себе настоящему, мне пришлось

изрезать берега убийственно прямого канала

и доказать ему, что он

может быть одной из артерий моего тела,

а он стал одной из вен

моего разума.

Прозу, тяготеющую к поэзии, поэт-полиглот называл «проэзия». В 2022 году Вилли Мельникову исполнилось бы 60 лет. Помним и любим. Хочется, чтобы молодые авторы продолжали это редкое направление в авангардной русской поэзии.