Журнальный мир

* * *
Небо, поле, тишина.
Больше ничего не надо.
Пью вечернюю прохладу
Из открытого окна.

Памяти закатный свет.
Тени на тропинке сада.
Больше ничего не надо.
Больше ничего и нет.

* * *
Наверное, мне это снится:
ночные окна и дома,
снежинок длинные ресницы,
угрюмая за ними тьма.

Превозмогая жизнь земную,
куда бреду я в этой мгле?
Зачем рассеянно любуюсь
морозной розой на стекле?

И страшно, страшно мне проснуться,
и не проснуться страшно мне.
Под фонарями тени жмутся,
снежинки кружатся во тьме.

* * *
Хорошо на веранде отеля
Пить в жару ледяное вино,
Чтобы волны под сердцем шумели,
Обнажая песчаное дно.

Дым акаций. Пустые качели.
Звон цикад, звон цитат – всё равно.
Хорошо хоть во что-нибудь верить,
В пустоту отворяя окно.

* * *
что вспомнится мне по прошествии лет
под шум листопада в дыму сигарет

быть может вот это а впрочем едва
твой голос простые пустые слова

а может быть небо полоска зари
о чём ты ну хоть напоследок не ври

тогда может детство его волшебство
и тут не осталось уже ничего

а может быть может быть может быть мо
я вспомню мороженое эскимо

и холод под ложечкой желчь фонарей
и пепел просыпанный прожитых дней

две бледные строчки в линейку тетрадь
но слов позабытых не разобрать

* * *
К синим звёздам уносится дым.
Никого не окликнуло эхо.
Дым над лесом, над домом моим,
над золою двадцатого века.

Струйку дыма сжимает рука,
и угрюмые, как каторжане,
надо мною плывут облака,
исчезая в вечернем тумане.

* * *
Чахлый холмик – трава и крапива.
По ГУЛАГу гуляет турист,
размышляя устало, лениво,
как непрочно устроена «жисть».

– Мог и я ведь на лесоповале…
Холодком потянуло с реки.
И о чём-то своём зашептались
лес, крапива, трава, васильки.

* * *
взвились кострами синие ночи
что с вами стало дети рабочих
дети крестьян инженеров учёных
служащих страждущих и заключённых
дети отцы их и матери стали
пылью и болью заржавленной сталью
как и за что кто же предал и продал
дело великой борьбы всех народов
годы промчались и песня затихла
пламя погасло и знамя поникло
близилась эра
да мимо прошла
клич пионера
вечности мгла

* * *
Мы с тобой проснёмся утром рано,
Словно нам обещана нирвана
В бледно-розовых лучах зари.
Ты о смерти мне не говори.

И о жизни говорить не надо.
Скажет всё осенняя прохлада,
Иней на увядших лепестках,
Небо в бледно-розовых лучах.

* * *
Луна на небе серебрится
И отражается в воде,
Как будто снится, снится, снится
Сама себе, сама себе.

И ветер листьями играет,
И лес встревоженный шумит,
Как будто что-то вспоминает
И сам с собою говорит.

И тянет от реки прохладой,
И волны серебром звенят,
Как будто на тропинке сада
Ты вновь окликнула меня.

* * *
Бессонный бег автомобилей.
Дремучий ливень. Юный май.
Зачем, зачем мы в этом мире?
Нет-нет, прошу, не отвечай.

И мчится улица бурливо
В распахнутые небеса,
Пока пророчествует ливень
И проповедует гроза.

* * *
Мы говорим всё медленней и тише,
и голоса плывут издалека.
Клён шелестит и сам себя не слышит.
В пустое небо тянется рука.

Прощальных слов неровное дыханье.
Простоволосой осени тепло.
Случайное мелькнёт воспоминанье,
и бабочка ударится в стекло.

И ничего и никого на свете.
И никого и ничего в груди.
Мы навсегда прощаемся. До встречи.
Прости. Побудь ещё. Не уходи.

* * *
Куда убегает дорога?
Куда утекает река?
И в рёве мотора – тревога.
В гудке парохода – тоска.

И что-то припомнится смутно.
Со смертью аукнется жизнь.
– Прощай, – ветер шепчет кому-то.
Кому-то он шепчет: – Вернись.

* * *
Дым сигареты. Молчанье.
Шёпот листвы за спиной.
Только тоска и сиянье.
Памяти сон золотой.

Лишь обманувшие чувства.
Сердца разбитого звон.
Бледные тени искусства.
Чёрные крылья ворон.

* * *
Туман над полем. Солнце за холмом.
Дым из трубы к реке относит ветер.
Глазами воспалёнными мой дом
Потерянно глядит на всё на свете.

На пьяно покосившийся забор,
Заросший огород и погорелье,
Навстречу тьме распахнутый простор,
На старый сад, колодец, чахлый ельник.

Глядит на поле, речку и туман,
Как будто в дальний путь их провожая.
В беззвёздный безответный океан
Ночь напролёт глядит, глаз не смыкая.

* * *
догорела сигарета
и померкли небеса
обмелела речка Лета
потемнела бирюза
и исполнились все сроки
и прошли все времена
глупы ветрены жестоки
и искрится снег глубокий
вечность грезит у окна

* * *
Воробей чирикнет. Спичка
чиркнет у лица.
Убегает электричка
в ночь без края и конца.

Как в вагоне мало света.
Тьма за окнами летит.
И дрожащей сигаретой
кто-то в тамбуре дымит.

* * *
ещё солнце осеннее светит
распускаются астры в саду
и грустим мы о прожитом лете
и о лете в грядущем году

ещё сердце беспечное бьётся
ветка клёна в окошко стучит
но никто уже не отзовётся
серый дождик сквозь сон моросит

может быть всё всегда так и было
может быть так и будет всегда
солнце осени дождик унылый
серый дождик сквозь пальцы вода